Цитата
(
TomCat (F-14) » )
|
Васильев помер. А вот этого жалко всерьез.
|
11 марта в Москве скончался писатель Борис Львович Васильев. Автору книг «А зори здесь тихие», «В списках не значился», «Завтра была война» было 88 лет; его похоронят 14 марта на Ваганьковском кладбище.
Борис Васильев родился в 1924 году в семье царского, а затем красного офицера и дворянки и, по собственному признанию, был воспитан человеком девятнадцатого века: «И по любви к литературе, и по уважению к истории, и по вере в человека, и по абсолютному неуменью врать».
Тогда только закончилась Гражданская война, но мало кому из поколения первых советских детей было суждено увидеть счастье мирной жизни. Их родителей могли уничтожить как врагов народа — а тела их самих скоро намотают на гусеницы танки Клейста и Гудериана: из мальчиков-погодков Васильева до 1945 года дожило 3 процента.
Но что было делать? Когда началась Великая Отечественная война, вчерашний девятиклассник-комсомолец тоже пошел на фронт, как и все. Он записался в добровольческий истребительный батальон. Такие формирования были созданы для борьбы с немецкими диверсионными десантными группами, их направляли на передовую, в места прорыва противником линии фронта, а также на уничтожение бандитских формирований в тылу. Затем Васильева послали сначала в кавалерийскую полковую школу, а после — в пулеметную полковую школу, которую он и окончил. Служил в 3-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Васильев трижды оказывался в окружении, а во время боевого сброса в 1943 году угодил на минную растяжку — этот эпизод будет сниться ему всю жизнь — и с тяжелой контузией попал в госпиталь, где познакомился со своей будущей женой.
В тылу Васильев поступил в Военную академию бронетанковых и механизированных войск имени Сталина, после войны работал испытателем колесных и гусеничных машин на Урале, пока не понял, что его призвание — литература. Но первый писательский опыт был неудачен — его принятую к постановке пьесу «Танкисты» («Офицер») о смене поколений в армии запретили до премьеры, и даже набор текста произведения был рассыпан. Без объяснения причин. Последнее, впрочем, сам Васильев расценивал как положительный фактор: «Если бы надавали замечаний, я бы растратил уйму времени, пьесу все равно бы угробили (в этом ведомстве своих мнений не меняют), а я бы привык доделывать да переделывать по указаниям, слухам, мнениям, — писал он. — Я слушаю только редакторов, устраняю их замечания или принимаю к сведению, но никогда ничего не переделываю во имя, так сказать, сиюминутного момента».
Следующая пьеса «Стучите и откроется» в 1955 году была поставлена театрами Черноморского флота и Группы войск в Германии. Васильев посещал сценарную студию при Главкино, в результате чего по его сценариям оказались сняты кинофильмы «Очередной рейс» (1958) и «Длинный день» (1960).
Первое же прозаическое произведение писателя, «Иванов катер», три года пролежало в столе Александра Твардовского, который принял его для публикации в «Новом мире», но выпустил только в 1970 году. К этому времени в «Юности» уже успело выйти главное произведение Бориса Васильева — «А зори здесь тихие».
Всего в послужном списке Васильева более пятидесяти произведений, по которым снято 15 кинофильмов. Творчество Васильева было шире «лейтенантской прозы», он не просто писал о Великой Отечественной как о войне людей, оказавшихся в чудовищных обстоятельствах. Герой его книг и сценариев — жертва исполинского насилия, бороться с которым у него нет сил, но проиграть которому он не может или не хочет.
Это молодой командир Коля Плужников («В списках не значился», 1974), воплощение фразы Гёте «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идет за них на бой». Он один воюет в Брестской крепости, когда немцы уже штурмуют московские пригороды, и выходит из битвы победителем несмотря на смерть — а солдаты вермахта отдают ему честь. Это школьники начала сороковых, подавленные одним насилием, на смену которому идет еще большее («Завтра была война»). Это обаятельный ефрейтор Святкин, лейтенант Суслин и еще 16 человек комсомольского взвода — они балагурят и могут нахамить командиру, они пробьют крупповскую сталь — но все погибнут. Это бедовый Егор Полушкин, для которого любое дело кончалось недоразумением, которого никто не любил, кроме белых лебедей — защищая их, он погибает от рук браконьеров. Это, в конце концов, друзья Трофимов и Варрава («Офицеры»). И это пять женщин на войне, которым она, по выражению старшины Васкова, «как зайцу курево».
Не чуждый романтики и мелодраматизма, Борис Васильев никогда не жалел своего читателя, стремясь показать свою правду — правду беззащитности, жертвы: родную, как хлеб, всегда неожиданную, как голос Левитана, и острую, как осколок снаряда. Он учил сочувствию, мысли, что добро жизненно необходимо здесь и сейчас, бескомпромиссно показывая опасности, с которыми сталкивается человек; не утешая читателя, но толкая его к катарсису. Еще сильнее это чувствуется в малых произведениях, посвященных ветеранам, вчерашним школьникам, повзрослевшим на войне и не умеющим найти себя в мирной жизни без помощи общества, которое поспешило наделать из них знамен, символов, забыв, что они в первую очередь люди, а уж потом орденоносные герои.
Васильев не терпел лжи и лицемерия и не принимал поэтому советскую идеологию, был не из тех, кто машет флагом. Не принял он до конца и постсоветскую Россию, правда которой оказалась столь же горькой. При всем этом он был патриотом высшего порядка — патриотом действия — и быстро закончил свою политическую карьеру, вернувшись в 1990-е к литературной деятельности, считая, что каждый должен заниматься своим делом. «Неужели не ясно, что любовь <к Родине> доказывается только делами, только поступками и решительно не чем иным?» — писал Васильев в 2002 году, комментируя деятельность депутатов Госдумы.
В последние годы Борис Васильев мало общался с прессой, предпочитая обозначать свою позицию в публицистических статьях и книгах на историческую тему — «Вещий Олег», «Князь Ярослав и его сыновья», «Ольга — королева русов» — в которых читатель учился находить параллели с действительностью.
Считая себя наследником традиции российской интеллигенции и одновременно на примере собственной семьи наблюдая трагедию, он писал: «Русская интеллигенция была востребована историей для святой цели: выявить личность в каждом человеке, восславить ее, укрепить нравственно, вооружить не раболепием православия, а мужеством индивидуальности. Русский народ не может существовать без собственной интеллигенции в исторически сложившемся ее понимании не в силу некой богоизбранности, а потому лишь, что без нее он утрачивает смысл собственного существования, вследствие чего никак не в силах повзрослеть».
Последним крупным произведением Бориса Васильева был цикл из шести романов — «Картежник и бретер, игрок и дуэлянт: Записки прапрадеда», «Были и небыли», «Утоли моя печали», «И был вечер, и было утро», «Дом, который построил Дед», «Вам привет от бабы Леры» — действие которых разворачивается с времен Александра I до середины XX века с членами одной семьи, прототипом которой была его собственная.
