Песнь о горнолыжнике... Вспомните зиму 
Над седой горой карпатской ветер тучи собирает. Между тучами и горкой, то бишь той горой карпатской, а точней на ее склоне, гордо витязь стал прекрасный, униформу поправляя, черной молнии подобный, не по сути, а по цвету. То рукой, касаясь лыжи, перед этим наклонившись, то, поднявшись, чтоб проверить, как ботинок прикрепился, топает ногой по снегу, что укрыл весь склон той горки, и кричит, и тучи слышат радость в этом крике – от того, что все удачно и прекрасно пристегнулось.
В этом крике - жажда бури! Силу гнева, пламя страсти и уверенность в победе, в смысле, что удачным будет спуск, что он наметил, слышат все вот в этом крике.
Окружающие люди стонут громко перед спуском - стонут, мечутся по склону и в дремучий лес готовы, что вокруг произрастает, спрятать ужас свой пред действом потому, что знают люди, что их ждет после начала...
Местный житель тоже стонет, им ведь местным не доступно наслажденье битвой жизни: хруст костей и елей стройных их пугает не на шутку.
Глупый бармен в спешке прячет все, что есть в его времянке, той, которая имеет своим местом положенья низ горы, напротив склона.
Только гордый горнолыжник, приготовившись спускаться, смотрит смело и свободно сверху вниз на все, на это, и понять не может толком, что творится здесь на горке, то бишь на горе карпатской, а точней на ее склоне, весь который устлан снегом.
Все мрачней, и ниже тучи опускаются над склоном, и поет, и рвется ветер, горнолыжника толкая вниз по склону прокатиться, показать свое уменье.
Гром грохочет. В клубах снега слышен крик людей несчастных, это те, что не успели смыться вовремя с дороги, также слышен треск деревьев, хвоя резво разлетается по кругу. Это мчится горнолыжник, споря с ветром, что навстречу. Вот охватывает ветер массу снежную побольше, и берет объятьем крепким, и бросает все вот это в дикой злобе и с размаху на свободное пространство, разбивая в пыль и в щепки льда куски, а также бревна, что попали ненароком.
Горнолыжник с криком едет, черной молнии подобный, не по сути, как и прежде , а по цвету одеянья, как стрела пронзает лес он, и летит вперед, срывая шапки снежные с деревьев, задевая их руками, что как крылья он расправил.
Вот несется он как демон - гордый, черный демон бури, - и смеется, и рыдает... Он над слабыми смеется, что боятся ехать быстро, он от радости рыдает, что понятья не имеет, как ему придется вскоре тормозить внизу у будки, где бармен сидит неумный и пытается попрятать все, что ценным он считает.
В гневе грома, - чуткий демон, - он давно усталость слышит, так как уж не держат ноги и причалить сильно тянет, отдохнуть чтоб хоть немного, он уверен, что не сможет обминуть вот ту времянку, что так чудно разместилась против склона, внизу горки… нет, конечно же, не сможет!
Ветер воет ... Гром грохочет... Белым снегом все покрыто вперемешку с хвойной щепкой там, где лыжник наш промчался по прямой не разбирая, где сугробы, где деревья.
Море снега ловит сосны, также ели ловит тоже, что ложатся, неохотно подчиняясь чужой воле, и в своей пучине гасит кинетическую силу, ту, которая возникла при падении на землю.
Буря! Скоро грянет буря!
Это смелый горнолыжник гордо вниз несется с горки, за ревущим громко морем всех людей, что не успели убежать с пути, который рок его избрал для спуска.
То кричит пророк победы, что донизу он добрался и помог другим спуститься без труда и размышлений.
Он кричит, чтобы убрали ту времянку, где попрятал все что, было бармен глупый, потому что нету силы обминуть ее с разгону, так что зря неумный бармен там попрятал всю закуску.
Снес времянку горнолыжник, так судьба распорядилась, но от этого не бросил он свой промысел нехитрый.
Каждый год он развивает свой талант вот в этом деле и не ропщет на судьбину, понимая очень четко, что успехов в этом виде, в смысле спуске скоростной что, не достигнуть без усердья.
