|
Завсегдатай
Регистрация: 30.12.2003
Адрес: СПб
Сообщений: 86
Благодарности:
отдано: 0
получено: 0/0
|
Горькая правда
Пришло по почте, прочитал и стало как-то грустно.
Ежедневно, кроме выходных, мы проводим вместе по девять часов -- с десяти утра до семи вечера. Сорок пять часов в неделю.
Если составить график жизни, то получится, что мы проводим друг с другом времени больше, чем с женами, родителями,
друзьями. Больше, чем спим. Больше, чем отдыхаем.
Мы - сослуживцы. Коллеги. Мы небрежно пользуемся профессиональной лексикой - прайсинг, мерчендайзинг, кросс-промоушн,
холд-бэк и мисандерстендинг, мы называем склад стоком, а запчасти - спейрес, мы освоили способ разговора по двум телефонам
и е-мейлу сразу. Мы влились во всемирный рыцарский орден менеджеров, в самую массовую секту, обрядившись в ритуальный
темный однобортный костюм, черные ботинки и неяркий галстук. Отличительные знаки нашего теневого ордена - торговые марки.
Рядовые носят Benetton, сержанты - Berghaus. Звание лейтенанта присваивается с покупкой пиджака от Pierre Cardin. Майор
одевается в Hugo Boss, полковник носит Gucci. Пришиваемая вручную подкладка генеральских мундиров снабжена магическим
квадратом с надписями Armani, Versace, Ermengildo Zegnia. Наша медаль "За отвагу" - золотой Parker в нагрудном кармане, наш
орден Ленина - Patek Phillipe на левом запястье. Tissot и Longines мы дарим нашим солдатам за храбрость.
В наших родовых замках - свободная планировка, дубовый паркет, кондиционированный воздух с запахом сосны, гостевые ванная
и туалет, подземный гараж и дрессированный консьерж, который сохраняет правильное выражение лица в любых ситуациях. Мы не
демонстрируем знакомым боевые топоры с насечками по количеству убитых врагов - мы заслуживаем уважение квадратными метрами.
Вместо "он сбил двух фрицев под Ейском" мы говорим "у него сто сорок квадратов на Октябрьской".
Наших политруков зовут GQ, FHM и XXL. Мы не задаем вопросов. Они не могут ошибаться. Они знают ответы на все вопросы. Будь
готов. Будь в строю, говори, думай и делай как говорят. Веди себя по уставу. Любимый галстук лимонного цвета вместе с
очками с голубыми стеклами отправл яются на свалку. Мы пристроились и мимикрировали, скрыв за бизнес-прическами свой испуг
перед жизнью. Мы храбримся и делаем вид, что мы состоялись. Мы продаем ничего для никого и получаем за это деньги, чтобы
купить другое ничего. И чем больше ничего мы можем купить, тем полнее мы думаем, мы живем.
Место, где мы проводим большую часть жизни, похоже на морг, каким он бывает в американском кино. Цветовой спектр - от
белого к светло-серому. Цветные и яркие детали, будь-то кофейная кружка или плакат, выглядят чужеродно и шокирующе, как
порножурнал в школьной библиотеке. Иногда, бросая вялый вызов моргу, мы делаем перестановку мебели, бессмысленно меняя
порядок серых кубов в белой комнате. Странно, как будто передвижением ящиков с телами можно сделать обстановку в мертвецкой
более непринужденной. Мы - полицаи. Вместо того чтобы спрятаться в лесу с вилами и снять "шмайссер" с убитого фрица, мы
напялили на рукав повязку с крестом и истово принялись заслуживать у оккупантов корову и земельный надел.
Мы - японская рок-группа, поющая на английском. Мы запятнали честь нашего древнего самурайского рода, но и это не станет
для нас пропуском в чарты биллборда, слов все равно не разобрать. Мы - самозванцы. Признаком завоеванной свободы считается
возможность поздно приходить на работу либо не ходить на нее вовсе, проводя время в фитнес-центрах, ночных клубах и
борделях. Часто все три заведения оказываются под одной крышей и с той же вывеской.
Мы разучились совершать даже самые простые действия, не подвергая их ненужному анализу. Утренняя молитва у людей нового
тысячелетия уступила место диалогу со вторым "я" у открытого холодильника. Мы научились относиться к продуктам, как к
врагам, сразу оценивая потенциального противника на количество калорий и вредность. Итак, яйца, хлопья, бекон (сальмонелла,
сублимат, холестерин). Раньше я давился йогуртом, успокаивая себя тем, что пусть невкусно, зато полезно. Съеденный йогурт
был индульгенцией за пять сигарет. А вот недавно я прочитал в GQ, что йогурт губительно влияет на мозг. Черт, я так и знал.
Похоже, в наше время безопаснее всего курить.
У меня на кухне - с десяток хитроумных дивайсов для приготовления кофе. Итальянская эспрессо-кофеварка, армянская турка,
вьетнамская ситечко-кастрюлька, французский пресс, американская фильтр-машина. Если бы ко мне в гости пришли вьетнамец,
турок, американец и итальянец, каждый из них мог бы рассчитывать на аутентичный кофе. Но они не придут. Ко мне вообще не
ходят гости. Зачем им ходить ко мне? Я не обсуждаю с ними икеевскую мебель и телесериалы, я не напиваюсь под ритуальные
мужские разговоры о любовницах и бизнесе, мне плевать на женские истории о детях. Я не умею дружить. Я социопат. Часто я
смотрю в окно и представляю, как все эти дома внезапно сотрясает мощная взрывная волна от сброшенной пару секунд назад на
Тверскую атомной бомбы. Тогда бы я выскочил на улицу и стал бы орать тебе в лицо: ну что, дождался?! Что ты видишь умирая -
аристоновский холодильник? "Рено Меган" турецкой сборки? Зато первый взнос небольшой, страховка да каско, салон - нет, я
кожаный не стал делать. Ребенка, который в детстве мечтал быть космонавтом, а вырос алкоголиком?
Ты прожил тридцать лет, ни разу не познав, каково это - пробираться влажными джунглями с "калашниковым" на шее или убегать
берлинскими подворотнями от преследующих тебя агентов Ми-5. Все, что ты делал, - старался вкуснее пожрать, больше выпить и
изощреннее потрахаться. Ты - банальность, вчерашняя новость, дешевое повидло. Я убью тебя, потому что у тебя - мое лицо...
_____
Kind regards,
Ekaterina A. Gerassimova
|
