Почему терпи? Молись и кайся. Молитва и покаяние не = "стой на месте".

Точно также мог поступить человек признающий религию, жертвенность и пр. говорящий о себе, что он идеалист и верующий...
Мужчина с тонущего Титаника уступил свое вместо в шлюпке со словами "у меня с Богом все в порядке, а вам еще нужно к Нему придти".
Оркестр кстати играл христианские гимны в этот момент .
Да и действительно, что толку от боговдушности, когда уже тонешь?
Только молиться и остается.

Да ладно! В связи со сменой патриарха, все грехи совершенные мной до 11.10.18
считаются недействительными.

Так правильно, но этот текст из Евангелия.
А кто проповедует Евангелие, не Церковь ли?

конечно же мог.
но мы говорим сейчас в разрезе вопроса Льва Николаевича, который он поднимает в рассказе (как и многие другие, впрочем..) -
кого считать верующим, а кого - неверующим.
и думается мне, что я не ошибаюсь, если заявлю, что рассказ содержит и ответ со всей очевидностью

истинные проповедники - верующие люди..

Хорошо. Дальнейший вывод то какой?
Л.Н.Толстой сам был рьяным проповедником веры, и даже основоположником толстовства.

Было Письмо такое?

да, был. кстати, замечательная для размышлений есть у него вещь - "И свет во тьме светит..". пьеса.
.. странно это читать - "основоположником толстовства.." Лев Николаевич просто был верующим христианином. пытался жить в свете веры, отрицая догматы и формализм, творя дела и неся слово. как мог.
а уж что потом сотворили с его наследием - на совести живущих.
выводы каждый делает сам. по сердцу

Не совсем все так.

Вот письмо друга Л.Н.Толстого и его ревностного последователя.

В числе прочего Л.Н. Толстой считал например излишеством - молитву.
По его "христианскому учению" молиться было не нужно.

«С того времени, как мы разошлись с Вами, Лев Николаевич, то есть с тех пор, как я стал православным, а этому есть уже лет восемь-девять, я ни разу не разговаривал с Вами о том, что так важно для нас обоих. Иногда меня очень тянуло написать Вам, но краткое размышление приводило меня к сознанию, что делать этого не нужно, что из этого никакого толку не выйдет ни для Вас, ни для меня. Теперь я берусь за перо под впечатлением только что прочитанного мною Вашего ответа на постановление Синода от 20–22 февраля. Ничего нового для себя я не встретил в Вашем ответе, тем не менее почувствовалась потребность сказать Вам несколько слов по поводу этой свежей Вашей исповеди...

Несколько раз перечитывал я этот краткий символ Вашей веры и каждый раз неизменно испытывал одно и то же тоскливое, гнетущее чувство. Слова все хорошие: Бог, Дух, любовь, правда, молитва, а в душе пустота получается по прочтении их. Не чувствуется в них жизни, веяния Духа Божия... И Бог, и Дух, и любовь, и правда – все как-то мертво, холодно, рассудочно. Невольно вспоминается Ваш перевод первой главы Евангелия от Иоанна, где Вы глубокое, могучее: “В начале бе Слово, и Слово бе к Богу, и Бог бе Слово” заменили жалким: “Началом всего стало разумение жизни. И разумение жизни стало за Бога. И разумение-то жизни стало Бог”… Ведь, попросту сказать, Ваш Бог есть только Ваша идея, которую Вы облюбовали и облюбовываете, перевертывая ее со стороны на сторону в течение двух десятилетий. Вы никак не можете выйти из заколдованного круга собственного “я”...

Отметая Христа Искупителя, Вы неизбежно лишаете Вашу душу Его благодатного воздействия, а потому не имеете того духовного опыта, который, когда Вы говорите о добродетелях, помог бы Вам отличить любовь Христову от естественной благонастроенности, благодатную кротость от самообладания (или природной тихости), смирение от снисходительности, мудрое во Христе терпение от бесплодного самоистязания. Потому-то Вы и не понимаете великого значения веры в Христа распятого и воскресшего, необходимости ее для истинного возрождения человека, ибо самое возрождение Вам неведомо...

Простите, если чем нечаянно обидел Вас, Лев Николаевич. Говорю “нечаянно”, потому что во все время писанья не замечал в себе ничего к Вам враждебного. Напротив, с первых страниц моего письма всплыли из далекого прошлого наши дружеские отношения, и образ их не покидает меня доселе. Мне грустно, что их нет теперь и не может быть, пока между нами стоит Он, Господь мой и Бог мой, молитву к Кому Вы считаете кощунством и Кому я молюсь ежедневно, а стараюсь молиться непрестанно. Молюсь и о Вас, и о близких Ваших с тех пор, как, разойдясь с Вами, я после долгих блужданий по путям сектантства вернулся в лоно Церкви Христовой.

Для всех нас “время близко”, а для Вас, говоря по человеческому рассуждению, и очень близко...» https://azbyka.ru/otechnik/Mihail_Novoselov/