Всякие вкуснятины

[Persikova]

Вышла от бабушки с дедушкой и реву.
Еле сдержалась, когда прощались.

[Тибет]

А полдник?!

моркву одобряю. хороша.
но после неё сёдни - ни-ни!

[Тибет]

Вышла от бабушки с дедушкой и реву.
Еле сдержалась, когда прощались.

а чё реветь-то, чай, не последний раз видетесь.

[Persikova]

моркву одобряю. хороша.
но после неё сёдни - ни-ни!

поздно
я села в парке на свою любимую лавочку, жру конфеты и плачу

[Persikova]

а чё реветь-то, чай, не последний раз видетесь.

ну я дурочка

[Тибет]

ну я дурочка

бабуля внушение сделала нащёт замужества?

[баллон]

А я пришла к бабушке и ем щи из печки со шмятаной - отвал башки !
Мож сиськи подрастут)

Персикова, этой фотке (а также с сосиськамЕ) - зачот!
Тарелка, ложка, обстановка в огороде - как из децтва.
Ностальжи.

[IrinaN]

поздно
я села в парке на свою любимую лавочку, жру конфеты и плачу

Хватит реветь
От слез опухнет лицо, от конфет - попа

[ПреведЪ]

поздно
я села в парке на свою любимую лавочку, жру конфеты и плачу

Нириви...
Просто не забывай им звонить и приезжать вот так же...

Спустя несколько недель после смерти Зиновия Гердта я смотрела по телевизору его последний вечер. Сцена, усыпанная опавшими осенними листьями, взгляд Гердта — трагический, устремленный уже куда-то поверх людей, взгляд человека, осознающего свой уход. И последнее героическое усилие — когда он, уже не встававший две недели, вдруг поднялся с кресла, сделал несколько шагов по авансцене и с неистовой силой подлинного таланта прочел стихи Давида Самойлова... До сих пор в ушах его голос: «О, как я поздно понял, зачем я существую!..»
Я вспомнила, как мы гуляли с ним и Таней (жена Зиновия Гердта. — Ред.) по Иерусалиму. Как он поколачивал меня кулаком по спине и повторял в каком-то странном восторге: «Дина! Я — папа Левы Рубинчика!..»
(Есть такой персонаж в моей повести «Во вратах Твоих». Еврейский старик, который ходит по израильским магазинам с советской дырчатой авоськой, останавливает всех знакомых и незнакомых и всем кричит: «Я папа Левы Рубинчика!» Зиновию Ефимовичу нравился этот образ...)
Уже на титрах я набрала номер Губермана, с которым Гердт давно дружил, останавливался, когда приезжал в Иерусалим. Услышала голос Игоря и — горло сдавило, не могу говорить. Знала, что он тоже смотрит вечер Гердта.
– Ну, что? — спросил Губерман спокойно и вроде даже обыденно. Не дождавшись ответа, сказал: «Ревешь?.. Не реветь надо, дура, не реветь, а чаще с друзьями выпивать и закусывать...»

Д.Рубина

[Persikova]

Ещё чуть-чуть